Я зажёг в церквях все свечи, но одну — одну оставил,
Чтобы друг в осенний вечер да по мне её поставил,
Чтобы дальняя дорога мне короче показалась,
Чтоб душа, вздремнув немного, вновь в Россию собиралась.
Где порвав к чертям всё тело сберегла её живою.
Днем дралась а ночью пела, не давала ей покоя.
Грела льдом кормила небом, жизнь с овчину отрыдалась.
Целовала спелым снегом и огнем ласкать пыталась.
Отняла любовь земную, подарив тоску и веру,
Разбавляя удалую жизнь весельем без меры.
Ни кола двора ни денег — только горечь да тревогу,
Да закат где всё до фени, где ни двери, ни порога
Я зажег в церквях все свечи, но одну — одну оставил,
Чтобы друг в осенний вечер да по мне её поставил,
Чтобы дальняя дорога мне короче показалась,
Чтоб душа, вздремнув немного, снова к дому собиралась.
Отпустил попам грехи я, чтоб они мне отмолили.
Всё что мне друзья налили — всё тебе, моя Россия!
Чтобы друг в осенний вечер да по мне её поставил,
Чтобы дальняя дорога мне короче показалась,
Чтоб душа, вздремнув немного, вновь в Россию собиралась.
Где порвав к чертям всё тело сберегла её живою.
Днем дралась а ночью пела, не давала ей покоя.
Грела льдом кормила небом, жизнь с овчину отрыдалась.
Целовала спелым снегом и огнем ласкать пыталась.
Отняла любовь земную, подарив тоску и веру,
Разбавляя удалую жизнь весельем без меры.
Ни кола двора ни денег — только горечь да тревогу,
Да закат где всё до фени, где ни двери, ни порога
Я зажег в церквях все свечи, но одну — одну оставил,
Чтобы друг в осенний вечер да по мне её поставил,
Чтобы дальняя дорога мне короче показалась,
Чтоб душа, вздремнув немного, снова к дому собиралась.
Отпустил попам грехи я, чтоб они мне отмолили.
Всё что мне друзья налили — всё тебе, моя Россия!
