Мой крылатый дредноут уходит в глухую ночь Лишь сияние Эльма нещадно рвет темноту Все трусы — штатские крысы давно разбежались прочь Остальные со мной и бесстрашно стоят на посту
Даже если взорвать весь душевный боезапас Пробить пространство и время, мне не вернуться туда Куда всё смотрит мой странный упрямый компас Где по тонкому льду всё бегут дней твоих поезда
Ночной невидимый воздух на жёстком дремлет крыле И льётся Северное Сияние кильватером в пустоту Я закован в его полотне, словно в плавящемся стекле А радио ловит лишь только, только твою частоту
Но ты всё же поглядывай на горизонт Никогда Я пришлю тебе весточку с белым почтовым китом Здесь годы бьются о штевень, темны, солоны как вода И поют свою песню за крепким железным бортом
Но единственная пристань — высоко, а небо — низко Тянут сны из глубины, и до весны нам путь неблизкий Цеппелина бок ребристый сквозь туман густой, когтистый Схватит высверк серебристый острого винта
Так отвернись уже, не смотри на горизонт Никогда И не жди даже весточки с белым почтовым китом Годы бьются о штевень, темны, солоны как вода И поют свою песню за крепким железным бортом
А я, поверь, взорвал бы весь боезапас И пробил пространство и время туда Куда всё смотрит и смотрит мой странный компас Где по острому льду летят твои поезда В Никогда...