Все, что во мне изнутри – это здание прочное,
Тонкой работы и лёгкой, ручной красоты.
Внешняя, может быть, грубая накипь порочная,
А все остальное – отец, отец или Ты...
Мама, не суди меня строго...
Мама, в нас течет одна кровь...
Мама, а мы идем по дороге...
Мама, а вдоль дороги – любовь.
Мама, скажу тебе честно: да, ты изменилась,
Шутка сказать, а прошло ведь уже тридцать лет.
Вот и сестра моя, дочь твоя за морем скрылась,
Вот и отца уж три тысячи дней с нами нет.
Мама, не суди меня строго...
Мама, в нас течет одна кровь...
Мама, а мы идем по дороге...
Мама, а вдоль дороги – любовь.
Мама, прости мне все то, в чем виновен я, мама!
К тем, кто нас любит, относимся мы кое-как!
Жизнь – это ямы, канавы, канавы и ямы, мама,
Или строительство дома в зыбучих песках!
Мама, не суди меня строго...
Мама, в нас течет одна кровь...
Мама, а мы идем по дороге...
Мама, а вдоль дороги – любовь.
Тонкой работы и лёгкой, ручной красоты.
Внешняя, может быть, грубая накипь порочная,
А все остальное – отец, отец или Ты...
Мама, не суди меня строго...
Мама, в нас течет одна кровь...
Мама, а мы идем по дороге...
Мама, а вдоль дороги – любовь.
Мама, скажу тебе честно: да, ты изменилась,
Шутка сказать, а прошло ведь уже тридцать лет.
Вот и сестра моя, дочь твоя за морем скрылась,
Вот и отца уж три тысячи дней с нами нет.
Мама, не суди меня строго...
Мама, в нас течет одна кровь...
Мама, а мы идем по дороге...
Мама, а вдоль дороги – любовь.
Мама, прости мне все то, в чем виновен я, мама!
К тем, кто нас любит, относимся мы кое-как!
Жизнь – это ямы, канавы, канавы и ямы, мама,
Или строительство дома в зыбучих песках!
Мама, не суди меня строго...
Мама, в нас течет одна кровь...
Мама, а мы идем по дороге...
Мама, а вдоль дороги – любовь.
